|
Отличная байка об афере.
Человек приехал в Англию, где, в начале недели,
заключил несколько
больших контрактов, но только с тем условием, что
подтвердить свое
участие в этих соглашениях он сможет лишь в
ближайшие
субботу-воскресенье. Если же он откажется, то выплатит
довольно
приличную неустойку.
Затем улетел в Швейцарию, где, гуляя в
пятницу вечером перед отлетом
обратно, зашел на улочку ювелирных магазинов.
Долго и ОЧЕНЬ придирчиво
выбирал недорогое украшение. Очень долго, часа два.
А потом, совсем
перед закрытием магазина сообщил, что покупает ожерелье -
самой дорогой
товар в магазине за $100 000. Но расплатиться может только
чеком. Чек
проверили - все, на первый взгляд, казалось в порядке и покупатель
вышел
из магазина уже с ожерельем. Но продавец магазина случайно
обратил
внимание, что человек перешел дорогу и направился в ювелирный
напротив и
о чем-то оживленно беседует с директором. Почуяв неладное,
директор
первого магазина позвонил директору второго и узнал, что этот
человек
принес в точности такое же ожерелье, как ему продали в первом
магазине и
хочет продать его за $75 000. Вызвали полицию. Ожерелье оказалось
не
таким же, а тем же. Заподозрив, что чек все-таки поддельный,
обратились
в банк. Но банки уже закрылись до понедельника. Человека посадили
на
выходные в камеру.
В понедельник, все проверив тщательнейшим образом,
выяснили, что с чеком
все в полном порядке. На все вопросы подозреваемый
отвечал, что просто
ему очень понравился продавец первого магазина,
потративший на него два
часа своего времени и он решил сделать ему приятное,
купив это ожерелье,
а, так как оно ему особенно не нужно, то он просто хотел
продать его в
магазине напротив....
Человека отпустили с извиненими, он
улетел обратно в Англию, откуда уже
и подал в суд на правительство Швейцарии
и на два ювелирных магазина на
$1 000 000. И выиграл суд.
Рассказал(a)
Владимир
Случилось эта жуткая история со мной три дня назад. Думала
поседею...
Весна. Народ переобувается, ну и я надела утром новые туфли. К
обеду
ногу натерла, как и положено новой-то обувью. А после обеда на
переговоры ехать. Решила воспользоваться метрополитеном.
Сижу в вагоне
метро. Ехать с окраины до центра долго. Достала книжку,
читаю. Ножка болит,
распухла. Народу полно, и я решила что никто не
заметит, если я туфель
сниму. Так и сделала. Стянула туфельку, ножку
сверху поставила. Испытав
огромное облегчение, с удовольствием
углубилась в детективчик. На нужной
остановке я нащупала ногой туфель,
с трудом в него влезла (оно и понятно,
ножка-то распухла), и выбежала
из вагона. Какой шок я испытала на платформе
- трудно передать словами.
На одной ноге у меня был черный туфель, на другой
бежевый, причем обе
туфли были левые...
Я стояла и держалась за колонну,
чтобы не упасть... У меня начиналась
маленькая истерика... Как в таком виде
идти на серьезные переговоры?
Доехать до дома я уже не успевала, денег с
собой на новые туфли у меня
не нет...
И тут я услышала тихий плач
(поскулиывание). Думаю, интересно, кому это
сейчас хуже чем мне? Обошла
колонну. Там оказалась девушка, стоящая на
одной ноге и прижимающая мой
туфель к груди...
Какую гамму чувств я испытала при этом, передать
невозможно... Я молча
взяла свой туфель, отдала ей ее, развернулась и пошла.
Слов у меня не
нашлось... У нее, судя по всему, тоже...
Рассказал(а) Tata
Было это в те далекие "застойные" времена, когда два раза в год граждане
по
разнарядке сверху и по очереди в своем коллективе ходили на
демонстрации,
показывая неимоверную солидарность и любовь к родной
партии. Меня как
молодого специалиста, окончившего институт в марте,
отработавшего в апреле на
строительстве Олимпийского объекта (в тот год
была Олимпиада) послали (а как
комсомольцу - оказали высокое доверие) на
Первомайскую демонстрацию.
Итак,
1 Мая - ранний подъем, сбор у райкома, загрузка в автобусы, приезд
на место
сбора района, инструктаж и построение в шеренги перед
"Ударником" в ожидании
движения на Красную Площадь. Старшие товарищи с
накопленным опытом
конспирации разливали заранее разбавленный и
настоянный на лимонных корочках
вынесенный с работы спирт. Настроение
поднималось, становилось весело и
тепло, а организм уже готов был
кричать лозунги, петь песни и приветствовать
кого надо. Для пущей
солидарности и убедительности в каждой колонне был
обязательно колесный
транспарант: самоходная тележка или даже автомобиль,
закамуфлированный
под какой-нибудь корабль Революции или сельскохозяйственный
комбайн. Наш
район в тот год "боролся" с империализмом, поэтому на
четырехколесной
телеге была создана композиция "смерть буржуям - поджигателям
мировой
войны". Представьте себе Дядю Сэма, сделанного в виде снежной бабы
в
смокинге с маленькой головкой в цилиндре и со звериным оскалом на
лице.
Снизу болтаются две тощие ножки, а в таких же тонких ручках,
покачивая
ими на каждом камне брусчатки Красной площади, как бы размахивая,
-
атомная и водородная бомбы. И весь этот злобный капиталист был поднят
на
четырех блестящих штыках, идущих от углов каталки и упирающихся в
его
жирный зад. Композиция была выдержана в "современном духе",
утверждена
сверху и не вызывала особенных эмоций ни у нас уже хороших, ни у
людей в
штатском...
Когда до главной точки нашего похода - трибуны
Мавзолея оставалось
метров двадцать, когда из тысячи глоток неслись слова
поддержки и
солидарности, любви и одобрения, у маленькой девочки, пошедшей со
своим
папой на демострацию, а потому не выспавшейся, оглушенной
шумом,
уставшей от ходьбы, и посаженной на нашу тележку с транспарантом,
из
руки выскочила связка разноцветных и разнокалиберных шаров. Сотни
шаров
улетали в тот день в воздух над площадью, но эти - зацепились
за
революционные штыки. Два шара болтались сзади буржуинского
тела
обращенного к ГУМу, а три другие, как специально: два круглых красных
и
синяя сосиска приклеились спереди живота, обращенного к трибунам.
Народ
вокруг офигел. Композиция приобрела, наконец-то, законченный
вид.
Конечно, нам (стране) было наплевать как мы изображаем
капиталистов,
хоть с яйцами, хоть с членом, но это была Красная площадь, по
ТВ шел
прямой эфир, чуть ли не на все страны, и такой пассаж.
На главной
трибуне страны и на трибунах рядом тоже началось некоторое
оживление: начали
показывать пальцами в нашу сторону и толкать
задремавших товарищей. Не зная
чем все это грозит, люди в штатском стали
пачками (и откуда только взялись!)
залезать на тележку и пытаться
сорвать шары между ног буржуина. Телега,
успевшая за время временного
ступора доехать до Мавзолея, сразу же
остановилась - так как толкать ее
с несколькими дополнительными мужиками по
брусчатке стало невозможно.
Теперь на нашу композицию смотрели уже все. Но
штыки
революционно-освободительного движения были сделаны не
только
качественно, но и длинными, поэтому все попытки снять шары были
тщетны.
Не знаю, кто посоветовал, но одному из стоящих на телеге
передали
красный флаг...
А теперь картина маслом: Первомай, перед трибуной
Мавзолея с членами
Политбюро, размахивая бомбами, на высоте четырех-пяти
метров над
площадью на штыках висит Дядя Сэм с огромным синим фаллосом и
красными
яйцами, по которым снизу красным знаменем с остервенением лупит
мужик в
сером пиджаке.
Тележку нашу в конце концов вытолкали с площади все
те же ребятишки в
серых пиджаках, шарики с чувством исполненного долга
улетели в
московское небо, девочке дали флажок, утерли слезы и отвели на
всякий
случай подальше от "буржуина", а мы, насмеявшись на три года вперед,
стали ждать последствий.
Их, к счастью, не было - видимо, верхнее
руководство приняло случайность
за хорошо продуманную и утвержденную акцию
против американского
империализма.
Рассказал(a) Andrey
Еду в Питер. Вообще часто по этой дороге езжу. А питерская трасса, кто
знает,
кроме раздолбанности, крайней загруженности и постоянного ремонта
имеет еще
одно говенное свойство. Половина ее проходит через населенные
пункты, где
ограничение - шестьдесят. Не говоря уж про всякие вытянутые
вдоль трассы
городки типа Клина, Солнечногорска, Вышнего Волочка с их
светофорами через
каждые 50 метров и знаками "40". Слава Богу, что хоть
вокруг Твери объездную
сделали. Т.е. вся трасса ускорение - торможение.
Поэтому если хочешь ехать
быстро, вкладываешь заранее соточку в права и
в деревнях сбрасываешь скорость
до 110-115 - только бы не "лишенческая".
А если не хочешь - в зонах
ограничений уходишь в правую полосу и
телепаешься вместе со всеми 60-80. Есть
еще третья категория. Я их
называю про себя жлобами. Сам по себе никогда не
полезет, но вот
пристроиться за каким-нибудь лихачом и проскочить - любимое
дело. Таких
и в жизни навалом, не только на трассе - любителей проскочить за
чужой
спиной.
Ну так вот. Еду я себе. Спешу. И замечаю, что за мной хвост
в хвост
пристроился Saab. И не отстает, и не обгоняет. А за ним - Audi
шестая.
Уж не знаю, вместе они, или тактика езды одинаковая. Так втроем и
идем.
Попробовал оторваться - фиг там. Ну, я тогда потише поеду. Не
обгоняют.
Не хотят. Очень им за мной удобно. Еду я быстро. Машинка у
меня
маленькая, яркая и не шибко распространенная. Т.е. внимание
гаишников
привлекает всегда, но останавливают редко без особой причины.
Еду,
разговариваю про себя с ними, мол, не стыдно вам, таким большим
и
взрослым, за меня, маленького, прятаться? Но без обиды. Все-таки
часа
полтора мы уже такой компанией катимся.
То ли не мигали встречные, то
ли я не заметил, но влетаю в деревню,
только сбросил чуток скорость, и вот
они, родимые продавцы полосатых
палок. Я вообще к гаишникам лояльно отношусь.
Нарушаешь - плати, не
хочешь - соблюдай. Останавливаюсь. Пока ко мне не спеша
толстячок с
радаром подгребал, эти двое мимо - вжи-и-и-к. Гады. Прикрылись
мной.
Рассчитался я с гаишником по прейскуранту. Трогаюсь. Настроение уже не
то, конечно. Не, не из-за денег, а просто- Может, к ребятам этим
сзади
привык?.. Выезжаю за околицу этой гребаной деревни, и что я вижу?
Стоят
вдоль обочины Saab с Audi, мигают аварийками. А водилы стоят жопой
об
багажник, курят. Один мне так махнул в сторону обочины,
присоединяйся
мол. Встал, закурил, вышел. Один говорит: ну, и сколько? Дак
стольник,
говорю, как обычно. Вытащили они по полтиннику, сунули мне. Все
молча.
Один буркнул только, предвидя возражения, - "Без обиды". А второй:
"Ну,
чего, поехали? А то время жмет".
Пропустили они меня, встали в
кильватер, и уж только где-то за Волочком
мы разошлись.
Вот
так.
Рассказал(a) Ракетчик
"Семнадцать мгновений весны"
Вернувшись из армии, где я перезнакомился со
многими типажами из ваших
историй, я пошел восстанавливаться в институт.
Подал заявление, и мне
сказали, чтобы я сходил на военную кафедру. Я знал
(читал в газете), что
вышел приказ, ежели ты служил в армии, то от кафедры
освобождаешься.
Пришел, там опять сидят все те же армейские рожи, упитанные и
такие же
дубовые. Да вроде ж Москва! Должны ж быть поумнее - ни хрена! Мы,
-
говорят, - приказа не видели, служите-с! Служить мне не хотелось.
Но,
слава Богу, друзья-студенты из театра-студии, где я вечерами играл,
прислали
приглашение из Германии. Они уехали учиться в Лейпциг, и у меня
появилась
возможность первый раз съездить за границу, да надолго! А что
мне было
терять? Взял и поехал. Была середина 90-ого года. Я наверное
был один из
первых, советских туристов.
Как я жил в Германии - да сложно. Деньги
закончились на третий месяц,
язык я знал почти в совершенстве: "Хенде хох!
Гитлер капут!". Забавно
конечно в Германии, чисто, товары в изобилии, кругом
немецкая речь,
идешь и играешь в моего любимого Штирлица - кругом враги,
засады и козни
Мюллера. Наконец-то друзья-студенты подыскали мне работу -
торговля
газетами на лотке. Выучил я пару-тройку фраз, друзья поставили
мне
речь с "настоящим" саксонским акцентом. Яяяяяя, Яяяяяяя,
альзооо
абгемахт! Ганс ное сюююууупэр ТиВи! (что-то типа - Да, да, очень
свежая
программа телепередач!). Работа несложная, немец тычет в газету,
деньги
протягивает, отдаешь газету/журнал, отсчитываешь сдачу, плата в
немецких
марках (тогда еще восточных).
Близилось объединение двух
Германий. Границы уже открыли, но наша армия
еще не ушла.
Как-то стою,
ору, зазываю, торгую, скучно. Вижу, идет наш родной
привокзальный патруль.
Мордатый прапорщик и два худых, несчастных
солдатика со штык-ножами, бьющими
их по коленям. Косят глазами на мою
продукцию - на откровенные фото в
журналах и газетах. Ну, я, конечно, не
удержался и крикнул: "Товарищ старший
прапорщик! Подходите! Посмотрите
газетки и журнальчики!". Подходят, прапорщик
смотрит, и осторожно, чтобы
не испачкать продукцию, листает журналы. Я
распинаюсь о газетах,
предлагаю то, се, спрашиваю о военной службе, о времени
вывода на
Родину. Прапорщик молчит, солдаты стоят в сторонке - не положено.
Первая
фраза прапорщика меня убила: "Откуда, сынок, так хорошо русский
язык
знаешь?". Я впал в ступор, замешкался, но честно ответил: "Дык, в
школе
хорошо учился, товарищ старший прапорщик!" Он задумался, продолжал
молча
листать журналы, следующая его фраза меня покорила навсегда: "А
откуда
воинские знаки различия знаешь?" Через секунду я понял, что судьба
дала
мне великий шанс сыграть-таки в фильме "Семнадцать мгновений
весны".
Сразу нахлынули все эпизоды, замечательные ходы
Штирлица,
глубокомысленные паузы, раздумья, фразы Мюллера в исполнении
Броневого:
"А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!" или "По коридору идет
Штирлиц! По
какому коридору? По нашему коридору! А куда он идет?" - все было
в моих
руках, даже декорации - немецкий вокзал, немецкая речь, немецкое
пиво,
немецкие газеты и военный в форме, задающий проникновенные
вопросы.
Наверняка он сейчас должен спросить, откуда взялись мои пальчики
на
чемодане русской пианистки. Я понял, что Мюллер пока ни о чем
не
догадывается, но уже подозревает, правда только о том, что я - немец.
На всякий случай я перешел на легкий эстонский акцент. Неведомый
главный
режиссер подошел сзади и зашептал на ухо мою роль: "Снакки отличааая?
Та ми их проходим еще на перфом курсе в мюнхенской школе
расфедки".
Прапорщик пошатнулся от этой фразы, но устоял, он тоже первый
раз
встречался лицом к лицу с потенциальным противником, да не просто
с
таким же прапорщиком, а с настоящим разведчиком. Пошла борьба
двух
идеологий, двух систем, с попытками затянуть противника в засаду,
где
тому придется сдаться и раскрыть свои карты.
Мюллер еще не знал,
что все серьезно, и потому, после паузы спросил
явную глупость, хоть и с
иронией: "А что ж вас торговать газетами
заставляют?". Штирлиц был готов к
этому вопросу, он сегодня спал более
8 часов и добил Мюллера ответом:
"Почему же газетами? Это глубокое
прикрытие нашей основной деятельности. Мы
здесь вербуем советских
военных начальников на свою сторону". Мюллер
покраснел, побледнел, потом
его лицо начало принимать цвет маскировочного
халата. Мюллер боролся с
двумя чувствами - моментально схватить Штирлица,
расстрелять при попытке
к бегству и получить за это благодарность от Фюрера,
но я был
гражданский, переодетый шпион, и это его останавливало. Или все
же
продолжить игру с раскрытием всего шпионского гнезда и получить орден,
а
может быть и крест, правда возможно посмертно. Он выбрал второе и
повел
очень тонкую игру: "И кого же вы вербуете?" - тихо и
немного
насмешливо, как всегда это делал Мюллер, спросил он. "Здесь
хорошее
место, на вокзале, - отвечал я, - ваши едут домой. Скоро вас
всех
выведут, и эти земли снова будут наши. Кстати, мы хорошо платим за
ваши
военные секреты". Тут режиссер сделал гениальный ход и постепенно
начал
менять нас местами, меня пробовать на роль Мюллера, а
прапорщику
примерил мундир штандартерфюррера СС. Слова нового Мюллера
были
ключевыми, Штирлиц явно домой ехать не хотел, ему было здесь
хорошо,
здесь было сытно и престижно, попасть служить в Германию - мечта
любого
военного, а мысль о том, что это через месяц станет к тому же
Западной
Германией, постоянно портила ему настроение. "И что?
Многих
завербовали?" - в его голосе был слышен скрытый интерес, и еще
жалкие
потуги заставить меня раскрыть фамилии всех завербованных. "Таа,
есть
люди-.. есть. Мы платим настоящими дойчмарками!" - ответ нового
Мюллера
опять лег в цель, все хотели дойчмарки, настоящие, западные
товары
продавались только за дойчмарки. Дойчмарки - это богатство, это
только
входящее в обиход видео, это телевизор "Грюндик" как у
прапорщика
Семенова, это подержанная машина фольцваген, как у капитана
Мороза. В
мозгу Штирлица легла огромная трещина. На миг Штирлиц закрыл глаза
и
вспомнил о Родине, о друзьях детства, школе, первой любви,
русских
березках, службе в армии, сверхсрочной службе, о сволочах
начальниках,
свадьбе и красавице жене, оказавшейся сукой, о ненавистной теще
и вечно
орущих детях, маленькой зарплате и квартирке в "хрущевке" в
маленьком
городке на Ставрополье, вспомнил сослуживцев, которые стучали на
него, и
о вечно пьяных дембелях - видимо, после этих мыслей становиться
героем
сразу расхотелось.
Он открыл глаза и выдавил немного хриплым
голосом: "Я -Я-я могу
достать- у меня есть связи в штабе полка, - Штирлиц
сломался внезапно,
стал нервно листать журналы и говорить тихим голосом,
наклоняясь ко мне
все ближе и ближе, посматривая на солдат, - Я служу в роте
материально-
технического обеспечения, у меня есть описание всего
стрелкового
вооружения, подствольного гранатомета "Муха", боевой машины
пехоты и
танка Т-72". Мюллер посмотрел на прапорщика Штирлица с интересом,
вот
так легко он начал продавать свои секреты, а в досье писали,
что
характер нордический, стойкий - врали! Несомненная удача, Штирлиц
начал
сливать информацию. "Описания автоматов у нас есть, и БМП тоже, -
Мюллер
сам служил недавно в армии и знал системы вооружений, - нам нужны
ваши
разработки в области ракет Земля-Воздух. Вы сможете помочь их
достать?
Мы платим хорошие деньги! Вам не придется больше работать!"
Последняя
фраза у Мюллера была сказана с интонацией немецких офицеров из
фильмов
про войну, когда требовали выдать партизан. Штирлиц хотел жить, и
жить
хорошо, и желательно в Германии, ну или хотя бы заработать
на
отступлении. Он уже не скрывал свою мечту о поселении, жажду наживы
и
кривлялся довольно-таки безобразно: "Я могу продать две бочки солярки
в
неделю и новые покрышки к ГАЗ-61, а так же почти новый дизель
и
противогазы". Внезапно Мюллеру стало скучно, он мечтал о большем,
он
хотел выйти на пастора Шлака, он хотел раскрыть секреты
советского
командования и узнать шифры, он хотел выйти на всю подпольную
сеть, а
Мюллеру подсовывали ворованную солярку и описания вооружения
30-летней
давности. "Нам нужна структура вашей военной части, сколько у
вас
танков, ракет и фамилии командиров дивизии, - Мюллер вспомнил,
что
фамилии всегда спрашивали, более он не знал, что еще можно спросить,
-
где находится командный штаб вашей дивизии?" Штирлиц обрадовался,
все
это он знал и, наверное, мог предоставить информацию. Штирлиц
наживку
заглотил глубоко, и отпускать не собирался. А Мюллер уже хотел
работать
над собранными материалами и продавать свои газеты. "А сколько вы
мне
дадите за эту информацию? - Штирлиц поплыл и торговался, кроме денег
и
возможности прописки ничего не видел, - я вам достану ее к
завтрашнему
вечеру. Соляру брать будете? Мне тяжело выбираться в центр, но я
приеду
и передам. Вы здесь же будете? Или какое особое место назначите-
эээээ-
явку?" Мюллер торговаться не собирался, он хотел только одного
-
побыстрее выйти из игры, излияния Штирлица его явно тяготили. Дело
было
сделано, Штирлиц раскололся, радистку Кэт пытали, пастор Шлак
убит,
Евстигнеев проглотил цианид и выпал из окна. Шли титры под
знаменитую
мелодию о мгновениях-мгновениях-мгновениях: "Не делайте резких
движений,
за нами могут наблюдать. Купите вот этот толстый журнал. Там
найдете
вложенный пакетик с шампунем, в нем находятся шифры, пароли
и
инструкции. Следуйте им неукоснительно. Не пытайтесь найти меня, я сам
с
вами свяжусь. Купите, и не спеша, уходите. Но помните-... у нас
длинные
руки!" Все эти фразы были взяты из фильмов, сзади замаячил
образ
Баниониса из "Мертвого сезона". Играть в новом фильме не
хотелось.
На следующий день ребята из другой смены рассказывали, как
приходил
какой-то мордатый русский в гражданской одежде, страшно матерился
и
требовал вернуть ему деньги за журнал. Журнал был растерзан и
товарного
вида не имел.
РОМ
Рассказал(a) РОМ
Давным-давно, когда я проходил практику в районной прокуратуре
Москвы,
главным развлечением было читать показания свежепойманных
"быков",
особенно с точки зрения орфографии. Никогда не забуду, как один
2*2,
"сам себя боюсь" решил что-то типа раскаяться и написал "Чисто
Сердечное
признание" РАЗДЕЛЬНО. Думал, наверное, что обычные лохи пишут
"Сердечное
признание", а крутые - "Чисто сердечное". Ну да история не в этом.
Кто
сказал, что фанаты "Спартака" и милиция враги? Вранье! На самом
деле
зачастую они вместе сражаются за правое дело!
Ну так вот, представьте
себе: 1995 год, весна, вечер, мягкий свет
фонарей освещает не особо мирную
картину - три (доблестных) мента
пытаются задержать семерых бритых
амбалов-членов банды рэкетиров,
терроризировавших весь торговый люд местного
района. Быки пререкаться не
стали, просто стали не по-детски драться. Менты
были старой советской
закалки и отступать не собирались. Тем не менее бритые
очень скоро
просто стали избивать сотрудников и запахло особо
тяжким
преступлением... И тут произошло следующее: из близлежащего
подземного
перехода выходит толпа фанатов (человек 60) и видит описанную
выше
свалку. С криком "НАШИХ МЕНТОВ БЬЮТ!!!" фанаты налетели на братанов
и
просто-напросто смяли их в кучу и долго еще топтали.
Оклемавшиеся
служители закона повязали бритых и отвезли в КПЗ. Фэнам
выписали официальную
благодарность "за содействие". Ее-то копию я и
увидел в отделе. Вот
так!
Рассказал(a) Николай
|
Главнвя.