Ландшафт больницы.

Врачи на поклон к начальству всегда ходили. В далеком 1887 году московские эскулапы от психиатрии обратились с челобитной к городскому голове, дабы выделил он место и деньги, чтобы построить новую лечебницу для душевнобольных, поскольку единственная Преображенская (всего на 300 коек) давно уже не вмещала всех нуждающихся во врачебной помощи и пригляде. Денег в казне, как всегда, не было, но мудрый Николай Александрович Алексеев, который уже два срока успешно руководил Городской думой, отыскал целый миллион рублей, собрав его у богатых московских меценатов.

Место отыскали за городской заставой красивое — пруды, рощи, сады, речка Чура... Стояла здесь дача купца Канатчикова, воспетая впоследствии Владимиром Высоцким. В 1868 году город выкупил в собственность эту землю у поиздержавшихся наследников купца. Объявили конкурс на лучший архитектурный проект, и выиграл его известный московский архитектор Леонид Осипович Васильев. В 1894 году первые корпуса новой больницы были заселены. Спустя два года открылась оранжерея, в которой выращивали сто сортов роз, привезенных из Германии. Первый главный врач Виктор Романович Буцке стоял у истоков зарождения в больнице традиций нестеснения (поэтому в больнице не практиковались решетки, изоляторы и смирительные рубашки). При нем серьезно начали заниматься ландшафтом.

Долгое время больница носила имя второго своего главного врача Петра Петровича Кащенко, хотя руководил он ею всего два с половиной года. Но очень пришелся по душе медицинскому персоналу: построил два барака и переселил в них медиков, которые обитали раньше на больничных чердаках и в подвалах, увеличил вдвое зарплату, выдал спецодежду, мыло и постельное белье. Когда Кащенко уезжал в Петербург, благодарные коллеги подарили ему золотые часы в знак признания и любви.

В годы революций и гражданской войны коллектив больницы возглавил Н.Н. Бруханский. Трудное время, больных кормить нечем. Говорят, есть такие места, где земля соприкасается с небом, их энергия сливается и благотворно влияет на людей. С трудом тогда собрали какие могли семена, засадили огород, им прокормились и выжили... И в Отечественную войну земля снова помогла своим обитателям.

Менялись главные врачи, строились корпуса, открывались филиалы, выращивались цветы и деревья. В 1999 году больница заняла первое место в столице по оформлению территории среди лечебных учреждений. Ей было возвращено имя ее создателя — Алексеева, по иронии судьбы трагически погибшего от руки душевнобольного.

Души людей вылечит красота...

Мы беседуем с Аркадием Липовичем Шмеловичем, заместителем главного врача по медицинской части 1-ой Городской клинической психиатрической больницы им. Н.А. Алексеева.
— Ваша больница изначально построена как психиатрическая лечебница. Учтены были какие-то особенности, присущие такого рода лечебным заведениям?

В конце прошлого века появилось несколько больниц, подобных нашей: в Томске, Казани, 5-я областная в Троицком. Общая тенденция — большие земельные участки и особое внимание ландшафту. Дело в том, что среда, в которой находятся пациенты, играет очень важную лечебную роль, даже носит специальное название — терапевтическая среда. Она помогает снять психологический барьер между больными и окружающими. Когда на территории появляются посторонние люди и видят красоту, благолепие, то понимают, что красота эта — живая и создана руками самих пациентов. Люди меняют свое отношение и к больным, и к больнице.

Это дорогого стоит, поскольку сразу уничтожается расхожий миф о психушках, о страхе, царящем в них. Многие российские психиатрические больницы еще до революции получали почетные награды, медали на престижных международных ландшафтных конкурсах, например в Цюрихе, Берлине. В Европе наши больницы считались одними из лучших по эстетике озеленения территории. Вот такая сложилась хорошая традиция. Вообще отечественная психиатрия, начиная с прошлого столетия, в основе своей несла гуманистические идеи, основанные на внимательном, бережном отношении к пациентам. Российская психиатрия славилась благотворной средой обитания больных. В старых больницах эта традиция до сих пор сохраняется, например: единственная до появления нашей — Преображенская, что на Матросской тишине — тоже бережет красоту.
— Выходит, участие больных в работе по озеленению приносит пользу и им, и больнице?

Ежегодно у нас высаживается до семидесяти тысяч различных цветов. Все это делается исключительно руками больных, конечно, подруководством нашего агронома Ростислава Степановича Медведюка и инструкторов по трудовой терапии. Когда больные вкладывают свой труд и ощущают его результаты, видят красоту, созданную их руками, они в дальнейшем бережно относятся к этому. Так достигается умиротворение, которое становится основой взаимоотношений между пациентами, между медперсоналом и больными. А ведь бывают очень сложные больные, которые поступают повторно и даже многократно. И что интересно, попадая в больницу, в эту атмосферу, в эту среду они меняются к лучшему. Казалось бы, какой непрестижный труд — подметать территорию, убирать листву, копаться в земле, но большинство наших пациентов участвуют в этом с удовольствием и любовью. Они делают краше дом, где им помогают. И я надеюсь, что все это опровергает сложившийся стереотип сумасшедшего дома. Порой кажется, что окружающая больницу действительность гораздо больше соответствует этому определению.
— А как относится к такой работе персонал?

Редкий сотрудник, проходя по территории, не испытывает чувство удовлетворения и гордости. Это основа любви к своей работе, понимание значения дела, которому служишь. У нас существует негласное соперничество между отделениями — а это союз пациентов и сотрудников, — чья территория лучше оформлена, ухожена. Следят за ландшафтными новинками, приглашают агронома, просят помочь, уговаривают разбить еще одну клумбу, посадить новые деревья. По уважительному отношению к агроному можно понять, какое значение придают сотрудники созданию красивого ландшафта, формированию терапевтической среды.
— Действительно красиво: каштановая и березовая рощи, пихты, голубые ели, пирамидальные тополя. У вас когда-нибудь вырубались деревья?

Трижды. В голодные годы гражданской войны, в Великую Отечественную... С болью люди рубили деревья на дрова, чтобы выжить, разбивали огороды и, как только тяжелые времена заканчивались, сразу же занимались восстановлением посадок. Я работаю в больнице больше двадцати лет. В третий раз деревья вырубались по распоряжению главного врача Владимира Николаевича Козырева, двенадцать лет назад. Все восприняли такой приказ в штыки, были категорически против, и в первую очередь даже сам агроном Медведюк. Но когда дело сделали, все поняли: деревья росли слишком густо, многие из них были старые. После рубки появились прекрасные кроны, трава, настоящие газоны, которых раньше из-за тени не было. И территория приняла прекрасный ухоженный вид. И в этом пациенты принимали самое активное участие.
— Можно говорить о прямой зависимости состояния больных от среды обитания?

Как обычно бывает, если что-то выходит за рамки общепринятого, то к этому проявляется интерес. А если это нечто явно имеет положительный результат, то к нему постепенно подтягивается все остальное. Представьте себе, гуляют пациенты в замечательном благоухающем саду, цветут розы, астры. В такой обстановке просто невозможно проявление негатива со стороны больных, диссонансом прозвучит и формальное отношение к пациентам. Красота не только мир спасет, но и души людей вылечит. В красивой обстановке люди не могут вести себя плохо, исчезают отрицательные эмоции, улучшается самочувствие. Стоит убрать из отделений ковры, мебель, все, что создает интерьер, и у больных появится агрессия, симптомы тревоги, и больница может действительно превратиться в сумасшедший дом.
— Но согласитесь, что дыма без огня не бывает. Ведь почему-то появился в сознании обывателей миф о страшной "психушке"?

Я начал работать в психиатрии с шестидесятых годов. Помню, в Томске, в шестьдесят шестом распределение после мединститута в психиатрическую больницу считалось самой тяжелой карой. Молодые врачи готовы были уехать куда угодно, только не в "психушку". Спустя пять лет на старших курсах составлялись огромные списки желающих работать именно в этой больнице. Что же произошло? Нам удалось создать терапевтическую среду, тем самым совершить революцию в реабилитационном направлении. Больница стала престижным учреждением, где дважды в год проводились Всесоюзные научные конференции. Разумеется, в такой короткий срок можно было изменить только внешнее, внутреннее менялось и сложнее, и дольше. Но все-таки менялось! К сожалению, сегодня многие молодые психиатры не придают большого значения среде обитания, увлекаются лекарствами. А ведь душу таблетками не вылечишь. Как можно говорить о реабилитации, не обращаясь на эмоциональном уровне напрямую к личности человека? Разумеется, только учитывая то, что окружает, занимает наших пациентов, их интересы, пристрастия, досуг, можно добиться реальных положительных результатов в лечении. И ландшафт играет в этом одну из главнейших ролей, относится к одному из самых эффективных терапевтических средств.
— Неужели все больные так любят заниматься садоводством?

Копаться в земле довольно тяжелая физическая работа, но, как это ни парадоксально, у нас есть много пациентов, которые не хотят заниматься в лечебно-трудовых мастерских, но любят ходить в оранжерею. У нас и зимой в оранжерее идет работа. И занимаются ею наши садоводы-любители с превеликим удовольствием. Такая трудовая деятельность является элементом комплексной реабилитационной программы.

В сезон у нас идет постоянная срезка цветов. Пионы, тюльпаны, гладиолусы, георгины, астры буквально охапками несут пациенты в свои отделения. Мы живем в коммерческий век. Агроном Медведюк мог бы развернуть торговлю цветами. Порой мы на это его даже подбиваем, мол, неплохо бы рядом с оранжереей открыть палатку. А деньги пошли бы на покупку семян, расширение посадок, материальное поощрение сотрудников. Ростислав Степанович на наши уговоры не поддается и все отнекивается, не поднимается у него рука красотой такой торговать. Наш агроном — человек особенный, влюбленный в свою работу. А в жизни так многое зависит от отношения людей к своей земле, к своему дому и делу.

Историческая справка.

Врачи на поклон к начальству всегда ходили. В далеком 1887 году московские эскулапы от психиатрии обратились с челобитной к городскому голове, дабы выделил он место и деньги, чтобы построить новую лечебницу для душевнобольных, поскольку единственная Преображенская (всего на 300 коек) давно уже не вмещала всех нуждающихся во врачебной помощи и пригляде. Денег в казне, как всегда, не было, но мудрый Николай Александрович Алексеев, который уже два срока успешно руководил Городской думой, отыскал целый миллион рублей, собрав его у богатых московских меценатов.

Место отыскали за городской заставой красивое — пруды, рощи, сады, речка Чура... Стояла здесь дача купца Канатчикова, воспетая впоследствии Владимиром Высоцким. В 1868 году город выкупил в собственность эту землю у поиздержавшихся наследников купца. Объявили конкурс на лучший архитектурный проект, и выиграл его известный московский архитектор Леонид Осипович Васильев. В 1894 году первые корпуса новой больницы были заселены. Спустя два года открылась оранжерея, в которой выращивали сто сортов роз, привезенных из Германии. Первый главный врач Виктор Романович Буцке стоял у истоков зарождения в больнице традиций нестеснения (поэтому в больнице не практиковались решетки, изоляторы и смирительные рубашки). При нем серьезно начали заниматься ландшафтом.

Долгое время больница носила имя второго своего главного врача Петра Петровича Кащенко, хотя руководил он ею всего два с половиной года. Но очень пришелся по душе медицинскому персоналу: построил два барака и переселил в них медиков, которые обитали раньше на больничных чердаках и в подвалах, увеличил вдвое зарплату, выдал спецодежду, мыло и постельное белье. Когда Кащенко уезжал в Петербург, благодарные коллеги подарили ему золотые часы в знак признания и любви.

В годы революций и гражданской войны коллектив больницы возглавил Н.Н. Бруханский. Трудное время, больных кормить нечем. Говорят, есть такие места, где земля соприкасается с небом, их энергия сливается и благотворно влияет на людей. С трудом тогда собрали какие могли семена, засадили огород, им прокормились и выжили... И в Отечественную войну земля снова помогла своим обитателям.

Менялись главные врачи, строились корпуса, открывались филиалы, выращивались цветы и деревья. В 1999 году больница заняла первое место в столице по оформлению территории среди лечебных учреждений. Ей было возвращено имя ее создателя — Алексеева, по иронии судьбы трагически погибшего от руки душевнобольного.

Кедр — знак гордости.

Рассказывает Ростислав Степанович Медведюк, агроном 1-ой Городской клинической психиатрической больницы
им. Н.А. Алексеева.

— Деревья — как дети: за ними пригляд да уход нужен. А задобро и заботу они людям помогают. К примеру, запах березы избавляет от меланхолии, а сок ее кровь очищает. Каштан полезен при ревматизме. Сосна от многих недугов спасает. Целебные свойства растений во все времена ценились. В старину люди в этом деле толк знали и природу берегли. Даже греческое имя самого бога медицины Эскулапа в переводе означает дерево, надежду на спасение. В Центральной Америке, например, судьбу младенца связывают с судьбой его дерева. Растет ребенок и питается силами древесными. А в Индии в каждой деревушке есть свое священное дерево.

Он родился в Белоруссии в тяжелом сорок третьем. Чудом выжил: видно, нужен был для какого-то полезного дела в жизни. После службы в армии остался в Москве, работал грузчиком, жил в общежитии. Однажды летом шестьдесят седьмого ехал на трамвае, смотрел в окно, увидел оранжерею и цветущие пионы. Выскочил на следующей остановке, вернулся, зашел и познакомился с садовником. Да так и прикипел, хотя цветы, конечно, и раньше видел, но почему так тогда случилось, до сих пор объяснения не нашел. Проработал без малого тридцать лет. Сразу понял: одного желания не хватает, нужны знания. Сначала закончил техникум, потом Лесотехнический институт. И все это время работал помощником агронома больницы имени Кащенко. Агрономы почему-то часто менялись, и главврач Морковкин не раз предлагал ему взять на себя полностью заботу об огромной больничной территории. Но лишь когда почувствовал, что справится, пошел просить сам.
— Когда начинал, только одна теплица была: две другие попросту сгнили. Пришлось потом заново строить. На клумбах росли низкосортные флоксы. Деревья? Тополь да американский клен... С северной стороны тополя я оставил: они, словно щит, закрывают от гари ТЭЦ. А вообще пришлось постепенно заменять малоценные породы деревьев, каждый год не менее полусотни. Люблю очень хвойные. Они более декоративны, украшают территорию круглый год: туи, лиственницы, голубые ели. В агрономии существуют свои древние секреты. Большинство из них, к сожалению, теперь утеряны, но основная мысль известна: семена надо сажать в такую почвенную смесь, которая является оптимальной именно для этих растений. Пытался я вырастить голубые ели. Шишек набрал, семена высадил, тщательно ухаживал — никак не всходят. Совершенно случайно узнал, что в Норильске их выращивают в опилках. Попробовал — получилось.

Сейчас Ростислав Степанович Медведюк опытный, известный в столице агроном. В этом году получил медаль ВВЦ (ВДНХ) за лучшую в городе территорию. Выведенные им гладиолусы не раз занимали призовые места на выставках. Начальство его ценит: и квартиру, и дачный участок дали. Две дочери выросли, теперь двое внучат подрастают. Но было в его жизни одно искушение. В восьмидесятые годы директор соседнего с больницей завода стеклоагрегатов, видя его трудолюбие и любовь к цветам, пригласил на работу в свою теплицу. Зарплата в два раза больше, хлопот меньше. Только отказался Медведюк, хотя труд у него нелегок. Как приходилось добывать посадочный материал, например? Увидел на одной из площадей тополя пирамидальные — потихоньку нарезал черенков. Декоративный виноград добыл в доме отдыха Суханова. Вообще-то садоводы — это некое братство: делятся, поддерживают, помогают друг другу. Сейчас кое-что дает трест озеленения, помогает семенами. Но большую часть приходится своими силами выращивать и в первую очередь — цветы.
— Если разобраться, в природе ничего случайного нет. Казалось бы, от цветов только красота. Ан нет. Фиалка, например, полезна для груди и сердца. Пион помогает от эпилепсии, ограждает от порчи. Роза — таинственный цветок любви, терпения и мученичества. У меня в оранжерее растут хризантемы, каллы, пеперомии, традесканции, пеларгонии. Разные цветы: и для помещений, и для открытого грунта — георгины, тюльпаны, гладиолусы. Пациентам очень нравятся. С удовольствием помогают, работают. Я вижу, как цветы на них действуют, — лучше всяких лекарств.

Конечно, один Медведюк ничего бы этого не сделал. Руководители больницы помогают ему самым активным образом, дают дельные советы, предложения. А когда начальство обладает и вкусом, и желанием этим заниматься, то и все сотрудники, естественно, подтягиваются. Убрали устрашающие трехметровые бетонные заборы, заменили их декоративными садово-парковыми решетками, выкорчевали старые деревья, посадили виноградники. Облик территории неузнаваемо изменился.
— Серьезной работы осталось еще лет на пять. Даст Бог здоровья, все сделаю, как надо. Перед клубом уже и сейчас получилось хорошо. Когда кто-нибудь к нам приходит, то ощущает взаимосвязь деревьев, травы, цветов, зданий и, конечно, самого человека. Возникает желание охватить взором весь образ этой земли. И где бы ты ни находился на нашей территории, не пропадает ощущение, что стоишь в центре. Это достигается за счет расположения деревьев, дорожек, определенной их взаимосвязи со зданиями. И порой кажется, что город отступает, остается некий маленький, но гармоничный мир, и ты наедине с ним. И будто сливаешься с этими рощами, землей, небом, домами... Ландшафт оказывает психологическое воздействие, вызывает чувство упорядоченности, устойчивости, душевного равновесия. Гармония в природе находит отклик в душе человека, побеждая всевозможные страхи, фобии и стрессы.

Я хочу вырастить кедровую рощу. Кедр — это знак гордости. А прививается он на сосну, как обычная, скажем, яблоневая прививка. И еще маленькие можжевельнички. Надеюсь успеть. Может быть, это и есть то, зачем я на земле нужен.